- Огромный, Великан, Нейтральный
- Класс доспеха: 17 (природный доспех)
- Хиты: 126 (11 d12 + 55 )
- Скорость: 40 фт.
- Спасброски: ЛОВ +5 , ТЕЛ +8 , МДР +4
- Навыки: Внимательность +4 , Атлетика +12
- Чувства: Темное зрение 60 фт. , Пассивная внимательность 14
- Языки: Великаний
- Опасность: 7 - 2900 оп.
- Источник: «Monster manual »
Способности
Каменный камуфляж. Великан совершает с преимуществом проверки Ловкости (Скрытность), когда пытается спрятаться на каменистой местности.
Действия
Мультиатака. Великан совершает две атаки палицей.
Палица. Рукопашная атака оружием: +9 к попаданию, досягаемость 15 фт., одна цель. Попадание: Дробящий урон 19 (3d8 + 6).
Камень. Дальнобойная атака оружием: +9 к попаданию, дистанция 60/240 фт., одна цель. Попадание: Дробящий урон 28 (4d10 + 6). Если цель - существо, она должны преуспеть в спасброске Телосложения со Сл 17, иначе будет сбита с ног.
Реакции
Ловля камней. Если в великана метнут камень или подобный предмет, великан может, если совершит успешный спасбросок Ловкости со Сл 10, поймать снаряд и не получить от него дробящий урон.
Описание
Каменные великаны - затворники, тихие и мирные, пока их не беспокоят. Их гранитно-серая кожа, изможденные черты лица и черные, запавшие глаза придают каменным великанам суровое выражение. Они любят уединение, скрывая свои жизни и искусство от мира.
Обитатели каменного мира. Домом каменным великанам служат укромные пещеры. Пещерные сети - города, скальные туннели - дороги, а подземные потоки - водные пути. Горные цепи это их материки, с огромными просторами земли между ними, будто океаны, которые каменные великаны редко пересекают.
В своих темных, тихих пещерах каменные великаны безмолвно трудятся над искусной резьбой, измеряя время эхом воды, капающей в подземные пруды. В глубочайших комнатах поселений каменных великанов, далеко от шума летучих мышей и союзных великанам пещерных медведей, находятся святые места, где тишина и тьма совершенны. Камень вбирает в себя самые святые качества в этих пещерных соборах, а их опоры и колонны покрыты такой красивой резьбой, что устыдят легендарных дварфских камнетесов.
Резчики и пророки. Среди каменных великанов ремесло считается величайшим достоянием. Они создают замысловатые фрески на пещерных стенах, раскрашивают эти фрески и занимаются другими видами искусства. Резьбу по камню они почитают величайшим навыком.
Каменные великаны стремятся к выявлению форм из необработанного камня, которые, как они верят, раскрывают смысл, вдохновленный их богом Скореусом Камнекостным. Великаны назначают лучших резчиков своими лидерами, шаманами и пророками. Святые руки такого великана во время работы становятся руками бога.
Изящные атлеты. Несмотря на большой размер и мускулатуру, каменные великаны гибки и изящны. Умелые метатели камней занимают высокое положение в орднунге великанов, проверяя и показывая свое умение метать и ловить огромные валуны. Такие великаны занимают передовые ранги, когда племени надо защищать свой дом или атаковать врагов. Однако, даже в бою главное - мастерство. Метание булыжника каменным великаном - проявление не просто грубой силы, но ошеломляющего равновесия и атлетизма.
Мечтатели под открытым небом. Каменные великаны воспринимают мир за пределами своих подземных жилищ как царство снов, где ничто по-настоящему не истинно, и не реально. На поверхности они ведут себя так, как гуманоиды могут вести себя в своих снах, не отдавая особого отчета в своих действиях и никогда не доверяя полностью тому, что видят или слышат. Обещание, данное над землей, не обязательно надо сдерживать. Оскорбление можно нанести без извинений. Убийство добычи или разумного существа не вызывает вины в мире грез под открытым небом.
Некоторые великаны, не обладающие грацией атлетов или художественным мастерством, живут на задворках общества, служа племени охранниками границ или скитающимися охотниками. Когда нарушители проникают слишком глубоко на горную территорию клана каменных великанов, эти охранники встречают их летящими булыжниками и ливнем расколотого камня. Выжившие после такого рассказывают истории о жестокости каменных великанов, так и не поняв, как мало эти громилы, проживающие в мире грез, походят на свой тихий артистичный род.
- Материал взят из pdf-версии перевода «Monster Manual» от студии «
Здесь никогда не селились люди, лишь немногочисленные охотники забредали в поисках добычи, северные оленеводы прогоняли свои стада, да еще мансийские шаманы приходили к этим священным местам, чтобы зарядиться колдовской силой.
Считается, что Нуми-Торум — главный мансийский бог, который создал людей и дал им землю, — бросил здесь свой пояс, чтобы стала земля устойчивой. Этот пояс держит ее и не дает утонуть в океане. Такова священная миссия Уральских гор ― поясного камня.
Те, кто видит Северный Урал впервые, бывают поражены его дикой, первобытной красотой. Несколько вершин, разделенных между собой долинами, хранят свои тайны уже много миллионов лет. Они кажутся безмолвными свидетелями времени, да и само время здесь замедляет свой ход. Никаких следов цивилизации, только горы и небо.
На западном склоне Поясного Камня, Ыджит Из (Большой Камень), как называли Урал древние коми, из малюсенького ручейка берет свое начало Печора совсем рядом со священным местом вогулов ― горой Маньпупунер. «Малая гора идолов» ― так переводится это сложное название с языка манси. Коми зовут их Болванами, а туристы часто именуют Пупами.
Это плато возвышается на территории Печоро-Илычского заповедника в республике Коми и находится под защитой ЮНЕСКО. Попасть на Маньпупунер можно с разрешения администрации заповедника на вертолете или пешком через дикие леса, ручьи, небольшие речки и болота.
Это место стало знаменитым после того, как попало в число семи чудес России в 2008 году. С этого времени сюда потянулись туристы. Те, кто приходит на плато пешком, с некоторой долей презрения относятся к любителям воздушного транспорта. Они считают, что только тот, кто добрался к Болванам, преодолевая трудности, достоин лицезреть их.
Наша отправная точка ― северный поселок Троицко-Печорск. От Сыктывкара (столицы республики Коми) чуть больше 400 км. Далее по грунтовой дороге мы едем до Усть-Илыча ― места впадения реки Илыч в Печору. Здесь начинается водный путь протяженностью 200 км. Дорога занимает два дня с ночевками на кордонах Изпыред и Усть-Ляга.
Самая сложная часть пути ― лесная тропа. Она начинается сразу за Усть-Лягой. Путь к плато нелегкий, требует физической выносливости. До столбов отсюда ― 36 км. Есть несколько оборудованных стоянок, где можно отдохнуть и подкрепиться. На пути встречается много болот, поэтому лучшая обувь для перехода — резиновые сапоги.
Маньпупунер открывается глазам путников неожиданно. Лес как-то вдруг редеет: кривые березки, кедры и камни на разноцветном склоне не загораживают больше обзор, поднимается ветер, разгоняя полчища комаров, и на склоне горы вдруг вырастают эти исполины. Огромные столбы стоят на страже своих владений, преграждая путь нежеланным гостям.
Сама природа потрудилась над созданием великанов. Останцы ― столбы выветривания, которые образовались благодаря длительной работе ветра и резкого перепада температур: более слабая горная порода разрушалась, а более крепкая, над которой стихии оказались не властны, сохранилась до сегодняшнего дня. Высота этих столбов от 32 до 40 м, они почти как 15-этажные дома, и люди рядом с ними кажутся крохотными созданиями.
Вытянувшись в шеренгу, стоят эти шесть исполинов рядом, а седьмой ― чуть поодаль. Загадочные фигуры поражают причудливыми формами. Воображение тут же рисует образы чудищ с головой верблюда или лошади, которые стерегут здесь свои древние тайны. Они действительно напоминают огромных великанов, которые грозно возвышаются на плоской вершине во главе с предводителем своим ― суровым шаманом. Он словно приподнял руку, пытаясь остановить путников, нарушивших их вечный покой.
О столбах есть красивая мансийская легенда: когда-то великаны-самоеды (ненцы) задумали погубить вогулов. Они грозной поступью гнали предков манси с этих земель. Но, поднявшись на плато, отступили и замерли в страхе, увидев перед собой Ялпынг-Нер ― священную для всех вогулов гору. Их предводитель выронил свой бубен, который тут же превратился в вершину Койт (барабан). Окаменели и великаны, застыв навеки.
Еще одна легенда о красавице Аим, что спасалась от своих преследователей ― братьев-великанов. Пытаясь защитить девушку, ее брат Пыгрычум повернул блестящий щит так, что солнечный свет ударил в глаза великанам и ослепил их. Выронил тогда один великан свой бубен и окаменел вместе с шестью своими братьями.
У народа коми есть свои легенды о каменных богатырях. Говорят, что жили они давно и хотели землю перевернуть, поставив ее на ребро. Но один из главных богов коми Ен не дал им этого сделать и превратил великанов в камень. Каменные идолы стоят на страже своих владений. Потому в этих краях всегда царит глубокое могильное безмолвие.
Тишина и правда здесь такая, что кажется почти неправдоподобной. Но стоит ветру поменять направление, как возникает гул, словно это великаны переговариваются между собой, недовольные тем, что их опять потревожили.
Есть места с необыкновенной и очень мощной энергетикой. Одно из таких мест это плато Мань-Пупу-Нер на Северном Урале. Такое явление, как столбы выветривания на плато Маньпупунер, иначе, чем чудом природы и не назовешь и посетить Маньпупунер, тем кто там не был, надо обязательно!
Добраться до этого места очень непросто, и тут действительно необходима выдержка, терпение и умение превозмогать все тяготы и невзгоды экспедиционного режима прохождения маршрута. Но поистине, как награда, предстает перед дошедшими до Маньпупунера величественные столбы священного места народа манси...
Увиденное впечатляет, и никакие фотографии и видеофильмы не смогут передать живую мощь исполинов...
Вот тут и начинаешь верить в реальную силу (и может быть даже чувствовать ее) исходящую из этого места. Не случайно это место считается одним из мест Силы.
Этот памятник природы заслуженно стал финалистом и победителем всероссийского конкурса «7 чудес России». Вы только представьте: на относительно плоском высокогорье стоят семь каменных столбов, высота которых достигает 42-х метров, что равно по высоте 17-ти этажному зданию!
Некоторые из них даже заужены у основания и похожи на перевернутую бутылку. Как такое могло появиться на свет? С научной точки зрения, эти столбы являются результатом деятельности выветривания мягких пород. Когда-то, 200-300 миллионов лет назад, здесь стояли полноценные горы, но с течением времени дождь и ветер вымыли мягкие известняковые породы, оставив твердые в виде столбов. Благодаря этому мы можем любоваться столбами выветривания на плато Маньпупынер.
Однако, это всего лишь наша, научная, версия происхождения Маньпупунера. У вогулов местного населения Урала есть другие точки зрения. Существует как минимум три легенды, объясняющие происхождение Малых Болванов (именно так звучит в переводе Маньпупунер с языка манси).
По одной из легенд, за Младшими Братьями, т.е. вогулами гнались шесть великанов самоедов, в то время, когда они пытались уйти за Каменный пояс. Великаны уже почти нагнали вогуличей, как вдруг, перед ними появился шаман с белым лицом Ялпингнер. Он поднял вверх руку и успел произнести одно заклинание, после которого все великаны окаменели. К сожалению, сам Ялпингнер тоже окаменел. С тех пор, так они и стоят друг против друга.
Другая легенда гласит, что семь шаманов-великанов шли за Рифей уничтожить вогулов и манси. Когда они поднялись на Койп, то увидели священную гору вогулов Ялпынгнер (самое святое место для вогулов) и поняли величие и силу вогульских богов. От ужаса они окаменели, лишь предводитель великанов, главный шаман, успел поднять руку, чтобы прикрыть глаза от Ялпынгнера. Но и это его не спасло он тоже превратился в камень.
Напоследок мы оставили самую романтичную легенду о происхождении Маньпупунера. Как гласит миф, жило одно племя югров (вогулы, манси и др. родственные им племена назывались общим именем югры). Оно было настолько богато и счастливо, что о нем ходили легенды далеко за пределами Каменного пояса. Жило племя под покровительством Ялпынгнера, и вождем у них был могучий и мудрый Куущай. У вождя была дочь, красавица Айюм. Красивее нее не было никого на свете. О ее красоте прознал Торев (медведь), что жил на другой стороне Уральских гор. И вот, однажды, Торев пришел к Куущай и потребовал у него Айюм себе в жены, на что получил отказ от самой Айюм. Торев очень рассердился, позвал своих братьев-великанов и решил уничтожить югров, а Айюм силой взять себе в жены. Подойдя к каменному городу, где была Айюм, братья великаны начали осаждать его. Завязалась великая битва и сила была на стороне великанов. Тогда Айюм попросила добрых духов Ялпынгнера донести весть о нападении на город до ее брата Пыгрычума, который в это время был на охоте. Но Пыгрычум был далеко. Великаны ворвались в город, разрушили хрустальный дворец, осколки которого разлетелись по Рифейским горам (с тех пор здесь находят горный хрусталь). Племя югров-вогулов вынуждено было обратиться в бегство. И вот, когда великаны уже почти догнали Айюм и ее соплеменников, неожиданно появился Пыгрычум с золотым щитом и сияющим мечом, которые ему дали духи Ялпынгнера. Пыгрычум направил луч света, отраженный от его щита, в глаза Тореву и тот окаменел. Точно так же окаменели и его братья. Так и возник Маньпупунер.
Весь тот день мы пробирались через лес на север под серым небом, с которого ближе к вечеру начала сыпать мелкая снежная крупа. К этому времени все крупные селения остались за нашей спиной, но там и сям – по мере распространения новостей – от деревни к деревне вплоть до самых отдаленных, почти недосягаемых застав – еще поднимались вверх столбы дыма, содержащие вопросы и ответы.
Но послания эти достигали результата, обратного желаемому, ибо жирные клубы дыма обнаруживали местонахождение наших врагов, а Хайонвата прочитал сигналы и поведал нам о почти полном разрушении Города Змеи и возникшей в связи с исчезновением большого числа рыбачьих челнов всеобщей уверенности в том, что мы ушли вниз по реке на юг.
Заблуждение это оказалось спасительным для нас, поскольку крепости, расположенные по северной границе Тлапаллана, несли ночной дозор недостаточно бдительно. Мы прошли мимо них в такой близости, что видели потухающие угли сигнального костра, возле которого не было ни души, и проскользнули в пределы диких земель чичамеков – мы, пятьдесят и пять воинов, идущих колонной по одному и производящих при этом шума не больше, чем производило бы такое же количество лисиц. И – пусть нас осталось немного! – с нами шел Мерлин, который один стоил целого войска!
К утру – после двадцатичетырехчасового перехода без еды и сна, лишь с краткими остановками – мы, почувствовав себя в относительной безопасности, стали подумывать о привале и основательном отдыхе. Но Хайонвата, неутомимый как всегда, вел нас вперед и, видя, что наш престарелый провидец не протестует, мы с легким чувством стыда продолжали идти, хотя все мышцы наши, ослабшие за время заточения, ныли и болели.
На самом рассвете наш отряд вышел к берегу небольшого озера, посреди которого находился поросший лесом остров. Здесь под руководством нашего предводителя мы построили плоты и погрузили на них все наше оружие и снаряжение.
Эти вещи мы перевезли на остров, а Хайонвата и десять его воинов возвратились в лес и провели там долгое время, уничтожая наши следы и оставляя ложные. Потом они вернулись к берегу озера и, предварительно уничтожив последние свои следы, вошли в ледяную воду – и скоро присоединились к нам, полумертвые от холода.
Но до самого наступления тьмы не смели мы развести костер. Да и потом нас обогревал лишь крохотный язычок пламени в сложенном из валунов укрытии, откуда не пробивалось ни лучика света. Причем для этого костерка были тщательно отобраны определенные породы дерева, не дающие дыма, запах которого мог бы донестись до противоположного берега. Итак, без ужина мы легли спать, а наутро обнаружили, что все оставшиеся после нас следы теперь надежно заметены: ибо на наших шалашах лежал толстый снежный покров, и снег сыпал до самого вечера.
Вслед за снегопадом ударили морозы. Все озеро замерзло, за исключением полыньи, протяженностью футов в двадцать с одной стороны озера, где, возмущая черную воду, бил ключ. Здесь прекрасно ловилась рыба. А в лесу водились зайцы и жирные птицы с пышным опереньем, которых с наступлением тьмы можно было собирать голыми руками.
Тем не менее, пищи на всех не хватало и, когда бы не счастливая встреча у самого нашего убежища с красавцем-оленем в сопровождении всей его свиты (он добрался до острова по льду, спасаясь от волков), мы были бы вынуждены искать пропитания в другом месте – возможно, рискуя жизнью.
Дважды видели мы тлапалланских разведчиков в рогатых шлемах и один раз – направляющуюся на юг группу воинов со свежими скальпами и пленными чичамеками.
Еще не кончились наши запасы пищи, а Мерлин и Хайонвата приняли решение продолжать путь – и мы двинулись дальше в глубину Чичамеки, преодолевая снежные пространства на плоских овальных лодочках, которые привязываются к каждой ноге и препятствуют увязанию в снегу. Лодочки эти, сплетенные из ивовых ветвей, почти невесомы, но научиться ходить на них стоило нам больших трудов, растянутых мышц и множества проклятий.
Зимой в связи с трудностью переходов племена редко ведут большие войны. Поэтому мы посчитали это время наиболее благоприятным для попыток установить мирные отношения.
В один прекрасный день мы встретили небольшой отряд тлапалликов, и когда он устроился на привал, расстреляли из-за деревьев всех воинов. Мы не понесли никаких потерь и освободили нескольких пленных женщин, которые тут же с проклятьями набросились на мертвые тела врагов и наверняка изуродовали бы их, не вмешайся мы. Правда, Мерлин велел нам отрезать головы убитым и взять с собой.
Эта встреча оказалась счастливой для нас, ибо освобожденные женщины были из Народа Холмов, родного племени Хайонваты, и некоторые из них помнили его мать, Тиохеро. Посему они охотно проводили нас к своим сородичам, сэкономив нам два дня пути. Подружившись с этим народом, мы стали на время частью племени и зазимовали в надежных бревенчатых строениях в деревне, окруженной прочным частоколом – пусть и не столь надежным, как тлапалланские ограждения.
Каждый день мы обучали наших друзей стрельбе из лука, и сии рослые обитатели лесов сделались искусными лучниками, что благоприятно сказалось на их занятиях охотой и повысило вероятность выживания в жестокой борьбе с Природой и многочисленными врагами, постоянно досаждавшими племени.
По мере приближения весны Мерлин становился все более замкнутым и склонным к уединению.
Старец прокоптил и сохранил головы убитых тлапалликов и теперь ночами изучал звезды, а при свете дня занимался чем-то в отведенном ему для личного пользования доме, откуда временами доносились разнообразные скверные запахи, валил удушливый дым и вылетали снопы разноцветных искр.
Мерлин часто беседовал с Хайонватой и вождем племени: знакомился с местными легендами, суевериями и страхами – и вынашивал какие-то планы.
Мы всем сердцем привязались к Народу Холмов и почувствовали на себе сначала его глубокую почтительность, а позже – приветливость и веселость, хотя с природной свирепостью, проявляющейся в бою} познакомиться еще не успели.
Однажды ранней весной мы решили, что время это сделать настало. Мужчины принялись раскрашивать тела для войны. Подростки и юноши следовали примеру взрослых, и предводители разных кланов слали из других селений в главную деревню онондагов вести о том, что народ готов к войне.
Но Мерлин воспрепятствовал этим планам, и вскоре после продолжительного тайного совещания, на которое из нас был допущен старец, из деревни вышел отряд воинов – хорошо вооруженных, но без боевой раскраски – и направился к ближайшему селению исконных врагов.
В числе онондагов находился и я с десятью вооруженными римлянами.
Через несколько дней пути мы с великими предосторожностями приблизились к самой крупной деревне Обладателей Кремня. Остановившись достаточно далеко от нее, чтобы не обнаружить свое присутствие, мы содрали кору с большой березы и смастерили из нее рупор, в длину превышающий рост человека. Затем в сумерках мы прокрались к самому краю расчищенного пространства, посреди которого лежала деревня, закрепили рупор на треноге и ждали наступления полной темноты.
Когда на поляну спустилась густая тьма, двое самых проворных среди нас юношей схватили четыре прокопченные головы тлапалликов за длинные волосы и стремительно бросились в сторону деревни. Там они швырнули через частокол эти головы, каждая из которых самым жутким образом ухмылялась сморщенными усохшими губами, и бесшумно вернулись назад.
Сразу вслед за этим из деревни донесся тревожный ропот, который перерос в громкий гул, когда взревела в ночи наша труба.
Летающие Головы собираются в лесах и горах, дабы истребить некогда могущественный народ Онгайев. Тарон и Ниспосылатель Снов попросили меня восстать ото сна и разогнать врагов, словно ворон с ваших кукурузных полей. Но с таким множеством мне одному не справиться!
Ганеагаоно! Продолжайте слушать. Я восстал среди их болтливого совета. И, сломав свои зубы о мои каменные конечности, враги бежали прочь. Они сходятся вместе, дабы пожрать вас, племя за племенем, поодиночке – ибо могучего народа Онгайев, способного отразить их нападение, больше не существует.
Обладатели Кремня! Внемлите! Взгляните на эти Летающие Головы: я поразил врагов, которые явились сюда выслеживать вашу слабость и подслушивать на ваших крышах, как вы замышляете убийство собственных братьев! С восходом солнца пошлите своих гонцов с поясами мира к Народу Холмов. Назначьте день мирного совета. Я предупрежу и другие племена. Все их вы встретите у онондагов!
Оглушительный рев смолк. Мерлин дал мне в руки длинную трубу и поднес тлеющий уголек к верхнему ее концу, откуда мгновенно извергнулся мощный фонтан искр. Широкими шагами я выступил из-за деревьев – стон ужаса, подобный стону ветра среди голых ветвей, пронесся над собравшейся у частокола толпой, – и из трубы высоко в воздух выстрелил огненный шар, бросая на меня кроваво-красные отблески.
Сильные мужчины жалобно заскулили в благоговейном страхе. Облаченный в полные боевые доспехи и имеющий значительно больше шести футов роста, в неверном сем освещении я, должно быть, казался гораздо выше обычного смертного.
Несколько мгновений я стоял под дождем огненных искр, а затем отдал полный римский салют, повернулся, когда труба выплюнула струю зеленого пламени – ив сем призрачном освещении медленно удалился обратно в лес.
Огненную трубу мы тут же загасили.
В порыве радости Мерлин обнял меня.
– Прекрасно! Прекрасно! – бормотал он. – Слышишь эти вопли ужаса? Ах, если бы и с другими племенами все получилось так же удачно!
Хайонвата уже раздавал краткие приказы и, ведомые им, мы вернулись назад в наше лесное селение.
Одна за другой вернулись и другие экспедиции. Все они оказались успешными. Остальные четыре племени тоже были объяты паникой, и с восходом солнца в деревне онондагов появились гонцы от предупрежденных нами Обладателей Кремня. Чуть позже пришли посланники от Народа Великих Холмов, а еще позже – курьеры от Народа Гранита и Народа Грязных Земель. Онондаги же, заранее хорошо подготовленные, встретили сих запыхавшихся вестников мира с великолепно разыгранным ужасом от ночного посещения, якобы имевшего место и у них. Назад поспешили гонцы с извещением о дне тайного совета – и менее чем через неделю все племена встретились у озера, владеть которым хотели все, и окрестности которого являлись театром военных действий со времени раскола онгайского народа.
И там встретились они, великое множество людей – и бесчисленные столбы дыма поднялись на склонах близлежащих холмов; встретились, испытывая взаимный страх перед воображаемым недругом, хотя единственного реального и опасного врага им оказалось недостаточно для объединения в один народ.
Мы, римляне, в полном военном снаряжении выступили из укрытия во главе с Мерлином в парадных одеяниях и найденном в море величественном головном уборе, длинные зеленые перья которого низко свисали вдоль спины старца.
При виде этого зрелища тревожный ропот пробежал по толпе перед нами. Однако, несмотря на испуг, вызванный лязгом нашего оружия (ибо с первого взгляда нас, должно быть, действительно можно было принять за истинных сынов скалистых гор), краснокожие быстро совладали с собой и обрели обычное свое величье и достоинство – ведь люди эти гордятся своим умением хранить самообладание даже в тех случаях, когда испытывают сильнейшие физические страдания.
И вот, лица краснокожих сделались совершенно бесстрастны, и ничто в их выражении не говорило о страхе или хотя бы изумлении, испытанном при нашем неожиданном появлении. Но руки, нервно стиснутые на рукоятках топоров и ножей, и мрачные взгляды ясно говорили о том, что внимание сей толпы таит в себе опасность и прекрасная долина Тендары может стать полем боя еще раз.
Мы направились к племени онондагов и остановились в пятидесяти шагах от него. Вперед выступил Мерлин, а навстречу ему вышел Хайонвата с длинной украшенной перьями трубкой – разожженной и дымящейся.
Они начали исполнять торжественный ритуал, в продолжение которого мы чувствовали, как множество устремленных на нас проницательных глаз постепенно распознает в нас существ гораздо более земных, нежели показалось с первого взгляда.
Всех нас объяла тревога. Наконец Мерлин громко заговорил:
– Люди Онгайев! Прикажите вашим женщинам потушить бивачные костры!
Краснокожие непонимающе смотрели на старца, и он повторил:
– Сейчас же. До последнего уголька.
Несколько подростков выбрались из толпы и поспешили на берег озера. Многочисленные струи дыма рассеялись и исчезли.
– Подобно тому как вы на земле загасили множество разрозненных костров, каждый из которых разведен отдельной семьей из некогда могущественного народа Онгайев, так я, великий Тареньявагон, загашу Великий Огонь. Смотрите!
Он воздел руки к небу, и стон скорби пронесся над толпой. На край солнца наползала черная тень!
Прежде, чем страх краснокожих обернулся в желание убить нас во спасение светила, Мерлин возвысил голос:
– Народ Онгайев! Я вижу перед собой множество людей. Все они глядят друг на друга с ненавистью и подозрением. Однако все они – братья. У них одинаковый цвет кожи и одинаковое разделение на кланы и сообщества. Они говорят на одном языке, любят одинаковую пищу и играют в одинаковые игры. Эти люди – братья!
Сыны мои! Могут ли братья убивать друг друга, когда горит над их головами крыша дома, подожженная вражеским факелом? Могут ли враждовать братья, когда их отец, мать и маленькие дети захвачены в плен или уже страдают под кнутом безжалостных поработителей?
За дверью каждого жилища подстерегает вас враг, более коварный, чем древесная кошка, более яростный, чем медведь, и более опасный, чем стая голодных волков. В одиночестве человек беспомощен: отдельное племя может отразить нападение и бежать прочь. Но если все братья объединятся, они смогут отогнать врага далеко от своих дверей!
К этому времени черная тень застила почти все солнце, за исключением тонкой дуги. Однако никто не роптал и не пытался бежать.
– Народ Гранита! Народы Великих Холмов и Грязных Земель! Оглянитесь вокруг! Обладатели Кремня, внемлите! Врагами вашими являются не Летающие Головы и не собравшиеся здесь племена. Рядом с каждым из вас стоит брат, готовый сражаться за вас и прикрывать вас в бою. Он поможет вам и встанет на вашу защиту, если вы ответите ему тем же. Отбросьте же прочь прежние черные мысли, и пусть растворятся они в окутавшей нас сейчас тьме!
Солнце уже исчезло полностью.
– Пусть одна тьма поглотит другую. Пожмите руку соседу и во всеуслышание назовите его братом.
Наступил самый тревожный момент. В распоряжении Мерлина оставались считанные секунды для завершения тщательно продуманного плана, который сейчас находился на грани срыва, ибо краснокожие продолжали стоять неподвижно, настороженно глядя друг на друга. Все должно было окончиться до появления солнца – в противном случае люди поняли бы, что угасание светила является всего лишь природным небесным феноменом.
Наконец престарелый немощный вождь нудаваонов проковылял к столь же древнему вождю онондагов и взял его за руку.
Толпа взревела, и волны братания начали быстро распространяться по ней. Сигнальная раковина Хайонваты перекрыла шум многих голосов, и Мерлин заговорил снова:
– Дети мои! Не забывайте сегодняшних ваших чувств. Старые печали и обиды, не залеченные временем, еще вернутся к вам, и новые разногласия возникнут среди вас. Пренебрегите ими или разрешите с помощью членов совета. У вас один могущественный враг. Тлапаллан!
Оглушительный яростный вопль прервал старца. Бледный и взволнованный, он ждал восстановления порядка, считая оставшиеся в его распоряжении секунды.
– Продолжайте слушать, дети мои! Почитайте стариков, не оставляйте их больше в лесах на съедение диким зверям. Опекайте их, как своих детей. Разве вы не лучше майя, которые видят в старом человеке лишь тело, предназначенное для мучительной смерти во славу кровавого божества?
Будьте добры друг к другу и беспощадны к единственному вашему врагу. Так обретете вы мир и возвеличитесь. Так образуете вы союз, в котором познаете власть и силу – и объединившись, посадите дерево с четырьмя корнями, ветви которого простираются на север, юг, восток и запад. И будете вы отдыхать в покое и дружбе под сенью сего дерева, если только врагам вашим не удастся срубить его!
В тени ветвей его, в сей долине должны вы возвести священный Длинный Дом, в котором все сможете жить. И будет возвышаться над Домом могучее дерево Союза – символ вашего единства и вечный ваш Страж!
Я зажигаю новый огонь для вашего очага.
Старец выбил из церемониальной трубки раскаленный уголек на землю. Раздалось шипение, и по траве побежала алая змейка огня, поднялось облако белого дыма, что-то грохнуло наподобие громового раската, и в нескольких футах от центра открытого пространства, где стояли провидец и трубач, взметнулись вверх языки красного пламени.
И в этот самый миг из темноты выглянул яркий край солнца!
– Зажгите факелы и возвращайтесь в свои вейк-ваумы – и почитайте отныне это место за Место Костра Совета. И зовитесь с этих пор не онгайями, но ходеносауни, Людьми Длинного Дома.
Я все сказал.
Мерлин вернулся к нашему отряду. Слаженным строем мы отошли к укрытию, заранее построенному для нас дружелюбными онондагами, и успели заметить, как люди с факелами, полосками ткани и тростинками тесной стеной обступают священный костер, защищая его от ветра.
Однако не подумай, что после речи старца все накопленные с годами недобрые чувства исчезли в один день.
Но речь эта положила начало долгому совету, на котором звучали и взаимные обвинения, и горькие упреки – но всегда, не давая этим стычкам перерасти в серьезные конфликты, в разговор вмешивался Мерлин, и спор угасал прежде, чем его участники успевали понять, каким образом все трудности становились столь легко разрешимыми.
Совет длился четыре дня. Формально Мерлин был причислен к Народу Кремня и занимал высокое место на советах племени. Хайонвате тоже пожаловали звание Роянека (члена совета) и, пожелай я, меня тоже удостоили бы высоким чином.
Но я не нуждался в варварском низкопоклонстве, и, конечно, Мерлин принимал знаки лести против своей воли – из боязни, что в противном случае расстроятся его плевы весеннего похода. Ибо старец страстно мечтал отправиться на юго-запад в поисках Страны Мертвых.
Наконец совет завершился с результатом, который устраивал всех. Пять народов – слабых поодиночке против превосходящей мощи Тлапаллана – теперь объединились в великую лесную силу.
Могучий молодой великан расправил мускулы и возжаждал войны, желая испробовать свои силы, но мозг его (пятьдесят избранных народом Роянеков) повелел ему ждать благоприятного момента и тем временем набираться сил.
Итак, в течение весны Люди Длинного Дома обучились пользованию луком и стали искусными стрелками, опасными для врага. А в конце того сезона мы решили предпринять набег на Дорогу Рудокопов и при случае нанести удар по пограничным крепостям Тлапаллана.
Здесь никогда не селились люди, лишь немногочисленные охотники забредали в поисках добычи, северные оленеводы прогоняли свои стада, да еще мансийские шаманы приходили к этим священным местам, чтобы зарядиться колдовской силой.
Считается, что Нуми-Торум - главный мансийский бог, который создал людей и дал им землю, - бросил здесь свой пояс, чтобы стала земля устойчивой. Этот пояс держит ее и не дает утонуть в океане. Такова священная миссия Уральских гор ― поясного камня.
Те, кто видит Северный Урал впервые, бывают поражены его дикой, первобытной красотой. Несколько вершин, разделенных между собой долинами, хранят свои тайны уже много миллионов лет. Они кажутся безмолвными свидетелями времени, да и само время здесь замедляет свой ход. Никаких следов цивилизации, только горы и небо.
На западном склоне Поясного Камня, Ыджит Из (Большой Камень), как называли Урал древние коми, из малюсенького ручейка берет свое начало Печора совсем рядом со священным местом вогулов ― горой Маньпупунер. «Малая гора идолов» ― так переводится это сложное название с языка манси. Коми зовут их Болванами, а туристы часто именуют Пупами.
Это плато возвышается на территории Печоро-Илычского заповедника в республике Коми и находится под защитой ЮНЕСКО. Попасть на Маньпупунер можно с разрешения администрации заповедника на вертолете или пешком через дикие леса, ручьи, небольшие речки и болота.
Это место стало знаменитым после того, как попало в число семи чудес России в 2008 году. С этого времени сюда потянулись туристы. Те, кто приходит на плато пешком, с некоторой долей презрения относятся к любителям воздушного транспорта. Они считают, что только тот, кто добрался к Болванам, преодолевая трудности, достоин лицезреть их.
Наша отправная точка ― северный поселок Троицко-Печорск. От Сыктывкара (столицы республики Коми) чуть больше 400 км. Далее по грунтовой дороге мы едем до Усть-Илыча ― места впадения реки Илыч в Печору. Здесь начинается водный путь протяженностью 200 км. Дорога занимает два дня с ночевками на кордонах Изпыред и Усть-Ляга.
Самая сложная часть пути ― лесная тропа. Она начинается сразу за Усть-Лягой. Путь к плато нелегкий, требует физической выносливости. До столбов отсюда ― 36 км. Есть несколько оборудованных стоянок, где можно отдохнуть и подкрепиться. На пути встречается много болот, поэтому лучшая обувь для перехода - резиновые сапоги.
Маньпупунер открывается глазам путников неожиданно. Лес как-то вдруг редеет: кривые березки, кедры и камни на разноцветном склоне не загораживают больше обзор, поднимается ветер, разгоняя полчища комаров, и на склоне горы вдруг вырастают эти исполины. Огромные столбы стоят на страже своих владений, преграждая путь нежеланным гостям.
Сама природа потрудилась над созданием великанов. Останцы ― столбы выветривания, которые образовались благодаря длительной работе ветра и резкого перепада температур: более слабая горная порода разрушалась, а более крепкая, над которой стихии оказались не властны, сохранилась до сегодняшнего дня. Высота этих столбов от 32 до 40 м, они почти как 15-этажные дома, и люди рядом с ними кажутся крохотными созданиями.
Вытянувшись в шеренгу, стоят эти шесть исполинов рядом, а седьмой ― чуть поодаль. Загадочные фигуры поражают причудливыми формами. Воображение тут же рисует образы чудищ с головой верблюда или лошади, которые стерегут здесь свои древние тайны. Они действительно напоминают огромных великанов, которые грозно возвышаются на плоской вершине во главе с предводителем своим ― суровым шаманом. Он словно приподнял руку, пытаясь остановить путников, нарушивших их вечный покой.
О столбах есть красивая мансийская легенда: когда-то великаны-самоеды (ненцы) задумали погубить вогулов. Они грозной поступью гнали предков манси с этих земель. Но, поднявшись на плато, отступили и замерли в страхе, увидев перед собой Ялпынг-Нер ― священную для всех вогулов гору. Их предводитель выронил свой бубен, который тут же превратился в вершину Койт (барабан). Окаменели и великаны, застыв навеки.
Еще одна легенда о красавице Аим, что спасалась от своих преследователей ― братьев-великанов. Пытаясь защитить девушку, ее брат Пыгрычум повернул блестящий щит так, что солнечный свет ударил в глаза великанам и ослепил их. Выронил тогда один великан свой бубен и окаменел вместе с шестью своими братьями.
У народа коми есть свои легенды о каменных богатырях. Говорят, что жили они давно и хотели землю перевернуть, поставив ее на ребро. Но один из главных богов коми Ен не дал им этого сделать и превратил великанов в камень. Каменные идолы стоят на страже своих владений. Потому в этих краях всегда царит глубокое могильное безмолвие.
Тишина и правда здесь такая, что кажется почти неправдоподобной. Но стоит ветру поменять направление, как возникает гул, словно это великаны переговариваются между собой, недовольные тем, что их опять потревожили.